Карелия - 2000
Южная Шуя
Хаутаваара - Матросы


***
--== КАЛЕВАЛА ==-- источник вдохновений
спасибо Элиасу Лённроту
***
В первых числах дней весёлых
В хладе сумрака ночного
Собралися трое мужей
И задумали плохое.

Не добро вошло в их мысли
В глади рек несущих плавно
Разнуздалася природа
В воображеньи могучем.

И ушли они поспешно
С глади рек несущих вяло
Воды мутные лениво
И задумали недобро
В раз второй собравшись дружно.

Много мыслей потеряли
Но задумали ДАЛЁКО
Но задумали КРАСИВО
Но задумали ВЕЛИКО.

В третий раз они собрались
Но уже гневилось небо
Предвкушая созерцанье
Под собою мрачных теней
В даль несущих свои вёсла
И подобные плавсредства.

И тогда решили други
Вдруг покрыть свои плавсредства
Тканью очень стойкой к влаге
Дабы струи злых порогов
Не омыли днище байды
Замочив немного попу.

И положен труд немалый
Острых игл сточилось много
Дабы всех обезопасить
И бутылками обвесить.


Наконец, пошив свой фартук
Разрисованный в горошек
К нему юбки присобачив
И засунув их в мешочек
Озадачилися снедью.

Собирались они трижды
И продукты закупали.

И набралось тех продуктов
Девяносто банок жести
Из которых сорок - мяса
Сорок - рыбы, утонувшей
В крови дохлых помидоров.

И, однако, банок десять
Иль пятнадцать со сгущёнкой,
Но скорее всё же десять,
Потому как мало было.

Наконец, в день отправленья
К ним примчался "Г'азель" шустрый
И, взбрыкнув двумя мостами,
Он заржал немного томно,
Призывая в своё чрево
Путников тех с рюкзаками.

Путников аж было восемь,
Но двоих пришлось оставить
По причине виртуальной,
Неподвластной просто воле.

И теперь наверно, други,
Перечислить поименно
Вдруг пришёл момент волшебный
Приоткрыть завес секретный,
Тайну имени седую
Не страшась прогневать духов
Неба, солнца и стихии.
Расскажу теперь я кратко,
Опишу глубину сути,
И, быть может, вы поймёте
(Я за это не ручаюсь)
Как их звали дома мамки,
Седовласые папашки,
Братья, сёстры и потомки,
Все скучавшие безмерно;
Препода в университете,
Бабки в платьях, на скамейках,
Голубя в навозной куче,
Роллеры в удобных касках,
Вызывающие похоть
В отношении защиты
От камней, порою острых,
Но порою даже гладких,
Но, наверное, тяжёлых.
И, порою, неприятно,
Бьющих в череп, очень сильно
Между темечком и глазом.

Имена тех славных деев,
Что останутся навеки
В назидание потомкам
Не канут в преданьях славных
Дивной старины глубокой.

Чтоб секрет оставить в тайне
Конспирации словесной
Имена сейчас мы скроем
И расскажжем может позже
Мы за рюмочкой бездонной
Напоенной бурой жижей.

И ворвались они в МОскву
И увидели еврея
Поседевшего в походах
Не умеющего плавать.

Тот еврей был очень мУдер
И сказал он про погоду
Что меняется ввнезапно
Осемь раз и дважды на день.

Глаз сомкнули они в вечер
Разомкнули рано утром
И увидели картину
Изменившуюся жутко
От колес стучавших мерно
Что лежали выше рельсов,
Но чуть ниже тех вагонов,
Что несли героев дальше
В глубь лесов карельских самых.

По приезду в ПетрозАводск
Подорвались на гулянье
И спускалися все ниже
На Онежские озера.

Ну а двое не случайно
Принялися штопать юбку
Чтоб не брызнула водица
На колени красных девиц.

И случилось сними счастье
Подошла огонь-девица
Начала вдруг материца
Добрым словом поминая
Всех туристов - пешеходов,
Водников и скалолазов.

Завела красивы речи
Про кижи же остров славный
Где прекрачные хоромы
Ставлены без гвоздьев ржавых,
Топором единым в древо
Рублены рукой умелой
В древности далеких веков
Уходящих постепенно.

В путь далекий мы сорвались
Взяв с собой благословенье
Той девицы рыжевласой
В глубь лесов совсем высоких
Еще более карельских.

В недра ночи опустившись
Вдруг они попали в Хау
Хау ту прозвали варой
Хаутаваарой то есть.

Тот поселок неприметный
Обладал чудесным свойством
Он имел больших комаров
И совсем немного почты
Что струилсь незаметно
Раз в неделю с перерывом
И внесла сомненья семя
В дух и мысли время рвущих.

Повстречали чужеземцев
Беларусов и поляков
И пошли им параллельно
По дороге по железной
Нагрузившись рюкзаками
Разделив их на две кучи
И нося попеременно
До дороги где машины.

От дороги где машины
Проезжали очень редко
Взгляд презрительный бросая
На груженных рюкзаками
И страдающих безмерно
Путников идущих к рЕке,
Где их ждал костер веселый
Предлагающий им явства
И напики без упрека
В ночи тьме отнюдь не черной.

И тогда решили выпить,
У костра ходя кругами,
И смотря довольно алчно
На бутыль с водой волшебной.

И большой поляк услышал
Сердца страстное волненье
Блеск очей, горящих ночью,
Истолкованный корректно.

И взметнулась кружка к звездам,
Славя торжество момента
Единения народов,
Что славянскими зовутся и величие природы.

А завхоз уж обеспечил
И поднес в руках дрожащих
Закусь - вкусную похлебку.

Начались вдруг разговоры,
Хороводы и веселье
И защелкали тут вспышки,
Озаряя светом молний
Темень, что кругом царила.

Лишь один костер уютный,
Освещал немного места,
Где ютились две команлы,
Три народа в единеньи. (231:)

Кружки их не осыхали,
Языки не уставали
Оды петь своим обычьям,
Что накоплены веками.

Разлагаясь постепенно,
Расстилали пять мешочков,
Что могли вместить все тело,
Путников большого роста.

И еще один мешочек,
Что бесечно затерялся
Среди пенок сине-желтых,
Красных, серых и зеленых,
Что собой мороз покрыли
И лежали очень тихо,
Разделяя сон и холод.

Но великий из комАров,
Враз почуствовал усталость
И наслал шальное племя,
На лежащих незаметно
И услышавших пищанье
В месте где рос нос горбатый,
Даже если и картошкой,
Все равно он их услышал
И закутался сильнее.

Наступал здесь час рассветный
И зверели здесь комАры,
И выпрыгивали нервы
Вместе с путниками в воздух,
Где уже сверкало солнце.

И спускались они к речке
И дивились чайным цветом,
Проплывавшим тихо мимо,
И ныряли чтоб умыться,
Охлаждаясь постепенно.

Лишь один боец Илюша
Богатырски улыбался
И сквозь крепкий сон мрачнея,
Комарам грозил зубами.

Прозвенел вдруг колокольчик
И случилась сборка байды,
Что "Салютом" звали деды,
А во время этой сборки
В раз второй звенел звоночек
И будил он нас остатки
И кормил походной пищей.

И насытившись безмерно,
Угостившись чай-компотом,
Что собрал нам бескорыстно,
Беларус в лесу далеком.

Вот полдень уж нагрянул:
Из резиновой дюрали
Вдруг собрались две байдарки
И сказали - "Мы - Таймени".

И одну мы похватали,
И сложили кверх ногами,
И заклеили ей брюхо
Сплошь резиной толсточерной,
Чтоб об камни не сдувалась
Ценная подруга друга.

Наступал момент вечерний
И зафартученны стали
Байды как хозяйки в кухне
И слезливо мы простились
С поляком и беларусом.

А они гремя бутылкой,
Забрались внутрь странной твари
И вылазия из чрева,
Били об воду веслАми.

Колокольчик тут нагрянул,
В третий раз звенеть он начал
И последовал вдруг ужин
Из мясистых банок жести.

Проглотив жесть без остатка,
Дошивая серый фартук,
Мы теснились под давленьем
Комариных кавалерий.

И звенел карельский воздух,
Резонировал бестактно
Он вслед метким контратакам,
Что сплетались словно лапти
Из слов дерзких и могучих.

Красно солнце закатилось
И поклажа, оживая,
Разделилась на три кучи
И запихивалась в байды.

Вдруг вскричал Максим свирепый, Порицаемый Наташей,
"Этот фартук весь в горошек! Ограничивает сверху
Запиханье всякой снеди и гребцов великих чреслом!".

И сорвал он клейкий фартук
И на днище его кинул,
Так, что тот упоминанья,
Лишь один раз удостоен
Будет в летописи длинной.

Когда все вполне сложилось
Байды в воду потянулись
В места тайные на камни,
Что валялись в бесорядке
Под большим мостом машинным.

И немой тьмы одеяло,
Провожало нас на подвиг
И лишь хлюпанье об воду,
Выдавало ход наш верный.

Ощущая единенье
Весел с тихим водоемом
Мысли в воздухе парили
И испытывали счастье.

Слева вдруг впаденье стало
Намечаться в отдаленьи,
И настали разговоры,
С целью места опознанья.

И в спине Максима толстой
Обозначилось отверстье
И возникли манускрипты
Сплошь в секретных черных знаках.

Но знаток древнейших таинств,
Получивший в дар наследство
Из уменья различать их,
Протянул десяток пальцев
И склонился чуя трепет
И увидел враз пространство,
Что в полете зрит небесный
Отец птичьего народа,
Передавший знанье предкам,
Что пером гусиным брежно
наносили на бумагу
И оставили потомкам.

И воскликнул тут оракул,
Ориентир надежный видя,
"Мы прошли три километра,
Что конечно не случайно!".

Продолжая продвиженье
Ночь ушла в свои свояси
И на берег вышло утро,
Принеся с собой Цапфовский.

Шедший в авангарде рыцарь,
Вдруг надежно засигналил
И проситься стал на берег,
С высоты камней чтоб видеть
Остров мрачный меж протоков,
Что родились в повороте.

Выбрав правую протоку мы увидели теченье,
Что неслось порой об камни.

По его краям из камня,
Расставляли группу риска,
А двоих мы посылали
Плыть сюда не зная страха.

Проезжая это место
Повернули все успешно
И пройдя еще немного
Вновь решили не плыть дальше,
А подумать над водою,
Поразмыслить над задачей,
А решенье той задачи
Было где-то в острых камнях,
Что лежали равномерно
И сулили дыры в шкуре.

Но не страшно было вобщем
И опять успех пришел к нам
Сон его тогда был братом
И отцом, а также сыном.

Повернув от места буйства,
Завернув за повороты
Путники узрели остров,
Продуваемый ветрами.

Промелькнули тут разряды
Молний умозаключений
И узнал, конечно, всякий
О секрете этой сары. //(Сара - остров)

Ветер сильный бушевал там
И сносил вампиров сотни
Не пуская их на тело
Гостя берега крутого.

Расстелив свои палатки
И собрав дрова в округе
(Окромя того нажравшись
ЧерникИ в две толстых морды),
Спать соседи завалились.

Лишь один из неуёмных
Показал на Пюхяйоки
И сказал - там буду шляться
Пока спит наша бригада.

Отвезен он был на берег
И, действительно, там шлялся,
Промокая на болотах,
Совершая фотосъемку.

По прошествии дня с солнцем,
Поднялись они в дорогу
И услышали шум - грохот
Что нескоро обернулся
Злым порогом, очень хитрым.

А на камне над порогом
Храбрый витязь бородатый
Посулил нам две страховки,
Кружку чая и конфетку.

И возрадовались други,
Осмотрели буйство струев,
И пустились в печь порога.

Первым шел "Салют" усталый,
На заходе он ошибся,
И командовал неверно,
И, вообще, он был так молод,
Так горяч, что остудиться,
Он решил чуть поболЕе
Чем для лодок безопасно.

Капитан ПашА турецкий,
Рассказал о сушке весел,
Что при входе в бочку вредно,
И приводит к оверкилю.

Слившись и желая дальше
Байда стала возвращаться,
И грозить встать свечкой даже
На воде в пустом пространстве.

Возбудился берег Шуи,
"Греби Лена" заорал он,
Но не слышен был в пороге,
Где вода чрез фартук хлещет.

Все ж мастрос наш осененный
Духом предков и работой,
Совершаемой на кОрме,
Сделал, вдруг, гребок отличный,
Струи быстрой зацепившись,
И уехали из бочки,
Люди на байдарке старой,
Огорчилась вся страховка,
Что без дела простояла.

А потом пошли Таймени
И удачей обернулось
Это в пучу волн хожденье.

Только Макс был хитрый очень,
Потому он шел последним,
Резво вывалил все вещи
И достал он клейкий фартук,
Что теперь вот упомянут
Тот стал в летописи длинной.

Проскочил он очень быстро,
Перед сливом разогнавшись,
Но, рассказывал о киле,
Что грозил ему нередко.

Вышли нА берег на камень,
Разгрузили вещи быстро,
Слили воду из байдарок,
И грузили их обратно,
Говорили всем спасибо
И зверь-чаем угощались,
А затем пошли мы дальше
Ведь и полночь уж настала.

Но недолго шли мы дальше
Снова что-то зашумело
Сорвалось, загрохотало,
И грозило остановкой.

И то верно становиться,
Стали мы у Островного,
Прям на острове том самом,
Подтверждая стиль свой славный.

И смотрели мы на воду,
Выражались нецензурно,
Спорили о пользе жизни,
И о целостности лодок.

Так как было уже ночер,
Отлогать мы стали думы,
И на берег за дровами,
Выслали отряд успешный.

После утро наступало
Коллектив наш спать ложился,
И добротным сном могучим,
Себе силы собирал он.

Распалили завтрак пищу,
Снесли байды вниз порога,
Посмотрели на прощанье
И в путь стали собираться.

Собирались очень долго,
Вышел первым Макс с Наташей,
И давай в конце порога
Веселиться - делать траверс.

Вдруг вскричала Настя с камня
"Эгегегей" возопила
И на сбойке струй порога
Киль случился очень сразу.

Оказалось, что Макс юн был,
Не держал он крен полезный,
И торчал коленкой в воздух,
Без упора в деку байды.

Героически сражаясь
За вещей полезных тонну
Экипаж покинул судно
И повел его на берег.

Тут и Паша с Леной вышли
Помогать несчастным очень
И Илюша вплавь пустился
Искупаться для чего-то.

Когда мы приплыли к байде,
Что народ отважно чалил,
Оказалось, что сплошь доблесть,
На народе том светилась,
И он ею осененный,
Затолкал на берег байду,
Презирая всяку помощь,
И Илюху отвергая.

После двадцать километров,
Мы в пути спокойном плыли,
Видя там стада бобёров
И притоки меж каменьев.

К окончанью той идильи
Показалась ГЭС Игнойлы
И, потребоваав обноса,
Указала нам на берег.

Повытаскивали лодки
Мы на берег самый левый,
Повстречали алконавтов
С дружелюбною усмешкой.

А в корме Салюта черной
Зазияла рана - дырка,
И заклеивать ту дырку,
Стал отважный клейки мастер.

И заклеив эту дырку,
Спуск выдерживали мерный
К основанью ГЭС Игнойлы,
Куда падала водица.

Та водица водопадом
Рушилась с десяти метров
И шумела очень гадко
И светилась желтизною.

Ночь и дождь ползли на небо
И спешили байды в реку,
В нее быстро попадали
И заслышав много шума,
Выплывали к побережью.

И поставив лагерь быстро,
Заварив еду большую,
Отдыхать пришлось народу,
Иногда ходя пописать.

И сходил Илья к порогу,
После Паша осмотрелся,
И сказал Илья, что дети
Могут плыть в воде спокойно,
На что был вполне согласьем,
Исключая конец-бочку,
Удостоен и спокойно
Отошел ко сну в палатке.

Старт случался где-то в полдень,
Но наследник суеверий
Затянул на час и боле
Спуск на воду реки Шуи.

После часть из нас пустилась,
На осмотр - на левый берег
И уидела табличку
Что на дереве висела.

Траур был на той табличке,
Он гласил что осторожен
Должен быть потомок выдры,
Свою голову пустую
Покрывать он должен каской,
Ибо братства часть пустилась
В ТУонеллу прям отсюда.

Впечатлившись вестью смерти
Мы притихли ненадолго,
Но затем путь прохожденья
Выбирать неспешно стали.

Прохожденье намечали
Рядом с правым побережьем,
Перед сливом самым главным,
Чтоб зачалить свои байды.

Обсуждая поведенье
Всех деталей механизма,
Мы увидели Илюху,
Он сказал - идите вообщем
И пустился по шивере.

Но пускался он не долго,
Округлился вдруг глазами,
И из тонущей байдарки
В реку он поспешно вылез,
После он ее зачалил
И исчез в кустах прибрежных.

Осмотрев вполне шиверу
И тот слив весьма масштабный
Мы пошли на правый берег,
Посмотреть что стало с братом.

Он сидел там удивленный,
И ругался тихим матом
Перстом длинным указал он
На в Тайменя шкуре дырку.

Та дыра была на лее
Из резины от Белаза
Проникала затем в шкуру
Лодки, собственно, несчастной.

Показалось что топОром
Вдруг обрушился на байду
Тот порог весьма неслабо
И оскалился зубами.

Вдруг решение созрело
В головах парней коварных,
Что решили чинку байды
На девченок тихо сплавить.

Сами же пошли купаться
В той шевере быстротечной
И у правого бережья
Проводили свои байды.

Проведя свои байдарки
Пять часов они узнали
И, вдруг, грызать метал консервов
Стали в диком возбужденьи.

И пройдя сто целых метров
Вновь пристали для просмотра,
Середины КЕняй-кОски
В центре речки был шар-камень
Ростом метра три иль боле
И с него увидеть можно
Стало путь в левой протоке.

Выбрав этот путь несложный
И зачаливаясь в суводь
Шли смотреть конец порога.

В том конце того порога
Левый берег был весь в бочках
Что росли на камнях острых
И скулили все байдарки
Видя там сию картину.

Посреди конца порога
Стоял камень не огромный,
Но немалый вообщем тоже,
Справа от него струились
В чистом месте воды Шуи.

А от берега любого
Острый камень в воду лаял
И пугал, и злом кипел он.

Цель была проста - понятна
Выезжая в центр речки
Вдруг проехать резко вправо
Оставляя подалеку
Камни все из острых граней.

План тот был вполне исполнен,
Не прошло и полугода,
И засели мы вновь в лодки,
И отправились далече.

Вновь прошло пол-километра
И шум слышали мы сильный
От чего-то в отдаленьи.

Это ВАлойне был Малый
Там вода течет в пороге
По прямой без поворотов,
Шириною в двадцать метров,
Метров сто всего длинною,
Создавая валы-бочки,
И пугая нас опять же.

И зачалились мы разом
И пошли смотреть опять же
Решено было что МАксим
Постоит на камне смело,
И готов кидать морковку
Будет он всегда успешно,
А два молодца хитрющих,
Слив пробьют весь изначальный
Чтобы в улове случиться.

Тут процесс пошел дальнейший
Стали слив тот пробивать мы,
Но он был весьма могучий
И послал усилья на хрен.

Повернул он нашу байду
И понес ее далече,
Только хитрый в нем маневр
Бросил в улово лодчонку.

Лодка в улове качалась
АдренАлин стучал в бошку,
А народ кричал восторгов
Восклицанья изумленье.

А чрез стену тех восторгов,
Через пламя восхищенья,
Словно уголь самый черный,
Будто змей исподколодный,
Прорывалось как бы тихо,
Но в процессе все же крепло,
На глазах росло-мужало,
Макса злое недовольство.

Он претензию представил,
Описал в трех экземплярах,
И снабдил печатью синей,
И потребовал литр крови,
Подписать сию бумагу.

Сохранить чтоб крови литр
Пришлось дальше согласиться
На обнос в конец поклажи
И за первый слив байдарок.

Перенос различной снеди
И заморского товара
Подытожен был руленьем
В струи вод несущих быстро.

Макс опять пошел с Наташкой,
И сценарий исковеркал,
Выбрал он маршрут полегче,
Так как был он очень хитрый.

Он прошел по центру злобы
И ничуть не пострадал он,
Хотя там лежала пена,
Постоянно изменяясь.

Паша с Леной же послушно
Повторять пытались мысли,
Что рождались побережно,
Поперечное теченье
Потянуло байду в центр,
Вызывая противление
У гребцов сидящих в лодке.

Вдруг в воде случился камень
И корма в него попала,
Отлетела на два метра
И очко Илюхи сразу,
Ведь стоял он на страховке,
Заиграло, как сказал он,
По прошествии момента.

И погнулся левый стрингер
И порвал немного шкуры,
И остался ее править,
Когда други вдаль ходили.

В той дали был Сарикоски,
Сар же тот был так удачен
С точки зрения палаток,
Что решенье приземлиться,
Не лететь на крыльях дальше,
Отдохнуть, остановиться,
Пропитание составить,
Как мозаику в соборе,
На стекле трехцветных радуг,
Где молЯтся преклоненно,
Толпы сОгбенных старушек,
Что пытают у святошей
Всяких благ в большом размере,
Просят счастья неземного,
Клянчат средства на лекарства,
И желают исцелиться
От болезней и недугов,
Плачут о потере слуха,
В бойне дикой у прилавка,
Страждут мира во всем мире,
Вожделеют пищи ценной,
Чистоты души алкают,
Денег требуют побольше,
Чтоб цилиндр наполниить черный,
Что носил поэт великий,
И писал везде поэмы,
И кота сажал на дУбы,
И березы, и осины,
На ольху и на рябину,
На чинару и на ели
На сосну и кедр огромный,
И на граб и бук могучий,
И на чистый клен канадский,
На сирень и можжевельник,
На акацию простую,
На кусты седой малины,
На поляну с земляникой,
На озера с островами,
Что стояли средь порогов,
На которых поломались,
Не идти решили дальше,
Все герои, чтобы выпить,
И поесть калорий много,
В стационарной обстановке.

После день когда нагрянул,
Поспешили мы на Содер,
Кумиу был по дороге
Обнесен из чувства мести,
Ведь усталость накопилась,
За вчерашний день тяжелый
И мешала не бояться.

Шли на Содер мы успешно,
По дороге мост встречали,
На мосту резвились дети
В ожиданьи всяких зрелищ.

Показали дети вправо
Указали- там байдарки
Пролетят как горностаи
По пустыне дикой летом.

И налево показали,
Говоря, что "тупорезы"
Выбирают это место
Для того, чтоб плыть под мОстом.

Тупорезами мы стали
Не тогда, а много позже,
Потому пошли мы справа,
Без проблем в протоке быстрой.

После мост был на понтонах,
Чрез него мы перелезли,
И на береге на левом,
Устья около притока,
Встали чтоб ходить с деньгами,
И менять их на продукты.

Поменяли много денег
На продуктов скоп полезных,
Наказали доброй тете,
Слать домой три телеграммы.

После мы пошли по Шуе,
Опасаясь оказаться
Среди глади вод пустыни,
Что в Карелии нередко
Между берегов бывают.

И покинув быстро Содер,
Оказались мы в осоке,
Что растет и на озерах,
И на топких грязь-болотах,
И на окнах в мал горшочках,
И на небе средь облАков,
И созвездием светИтся,
Странным знаком зодиака,
Ровным светом заигралась,
Успокаивая ветер.

Смелой доблести вдохнувши,
Отвергая дрожь в запястьях,
Мы пошли вперед на остров,
До него верст десять было,
Берега светились ровно,
Справа, слева да и сзади,
До ближайшего из брегов,
Двести тысяч сантиметров.

Стартовали в десять тридцать,
Мы до острова добрались,
Когда полночь наступила,
И уже была час полный.

Разошлись мы постепенно,
А потом сошлись обратно,
Чтобы чистыми вернуться,
Принести с собой дров-сучьев,
Стружку дерева большого,
Карты - планы побережья,
Ожидание веселья.

Так как было воскресенье
И закончен путь на четверть,
И еще одну на четверть,
Путь закончен был к моменту,
Ожидания бутылки,
Тысяч трав весьма целебных,
Заморенных в крепком спирте,
Путники решились выпить,
Отхлебнуть, поверив в чудо.

Появилась тут активность,
И подвижность всех суставов,
Обернувшись через двадцать
МИнут крепким сном волшебным.

Мы проснулись когда полдень,
Отгремел час битый громко,
И купались, веселились,
Поправляли фартук - юбку,
Ожидая буйство ветра,
Прекращенья ненадолго.

В десять вечера мы вышли,
Ломанулись к побережью,
В это время ветер встречный,
Делал вал полуметровый.

В полночь были мы на речке,
Перед входом в воды блюдца,
Что лежало в темной ночи,
И виднелось лишь на карте,
Так безвременно ушедшей
В недра толстой спины Макса,
Отдыхавшей там спокойно,
Вплоть до дня конца маршрута.

Вагат-озера по краю
Пробирались как шакалы,
Диверсанты ночью темной
С килограммом динамита,
Что взрывает ненароком,
Мост построенный руками,
Обоженными руками,
Крепостных крестьян поместных,
Что махали напрощанье,
Когда в озеро мы плыли,
Уходили прочь во мраке,
Исчезали из пространства,
Пропадали во вселенной.

Когда свет в наш мир вернулся,
Обогнули мы озера,
И искать мы стали выход
В реку, что несет об камни,
Воды вдаль к концу маршрута.

Отправляли очередно,
Байды в места подозренья.

В третем месте Макс с Наташей,
Обнаружили теченье,
И туда пошла бригада,
Продолжать путь далекий.

В девять вылезли на берег,
Разожгли костер из бревен,
Находящий реку смылся,
Изловить угря-налима,
Вытащить из вод из черных,
Сцапать быстро из-за камня,
Ошарашить злым оскалом.

Спать под пленку завалились,
Залегли под одеяло,
И до вечера - обеда
Провалялись отдыхая,
После ехали-купались,
Сходу брали Хабановский,
Останавливались в полночь,
Сон-уху в котле варили.